Госпожа Сьюзен оказалась молодой женщиной хрупкого телосложения, одетой исключительно в черное. Ее волосы окружали голову подобно ореолу — светлые, почти белые, с одной черной прядью. Но больше всего поражало в ней… все. Абсолютно все, вдруг понял Лобсанг. От выражения лица до позы. Есть люди, про которых говорят: мол, они теряются. Так вот госпожа Сьюзен исключительно находилась. Терялось на ее фоне все остальное.
Насколько я понимаю, часы остановил не ты, — задумчиво проговорила Сьюзен, оглядывая улицу.
— Нет. Я… опоздал. Возможно, из-за того, что вернулся помочь Лю-Цзе.
— Прошу прощения? Ты должен был предотвратить конец света, но остановился, чтобы помочь какому-то старику? Ну ты… герой!
— О, лично мне так не кажется, потому что…
Лобсанг прервался. Хоть она и сказала «Ты — герой», тон ее голоса вовсе не подразумевал, что «Ты — звезда». Таким тоном скорее сообщают, что «Ты — идиот».
— Я встречала много таких, как ты, — продолжала Сьюзен. — Знаешь, у героев вообще большие нелады с точными науками. Даже с элементарной математикой. Возьмем, к примеру, тебя. Если бы ты разбил часы прежде, чем они начали бить, все было бы в порядке. А теперь весь мир остановился, мы подверглись вторжению и, скорее всего, все погибнем, и это лишь потому, что ты задержался кому-то там помочь. Ну, то есть похвально, достойно, всякое такое, но это очень, очень… по-человечески.
Она произнесла последнее слово так, словно вместо него должно было стоять другое слово. Например, «глупо».
— Ты имеешь в виду, что мир могут спасти только хладнокровные, расчетливые сволочи?
— Должна признать, холодный расчет иногда оказывается весьма полезным, — кивнула Сьюзен. (С) 
